Кирилл (Кирюшка)
Кирилл – истый тип солдата Николаевской 1840-1850 гг. эпохи. Среднего роста, коренастого сложения, брюнет с одутловатым красным гладко выбритым, по-военному, лицом, но с сохранением выхоленных усов. Носил серую солдатскую шинель и кепку французского образца. Ходил с перекинутой через плечо торбой и с «кийком» в руках.
Его в определенное время можно было видеть каждый день шествующим важно по Сумской и Ахтырской улицах или на базаре, причем при хождении по городу «милостыни» он не выпрашивал никогда (согласно царской отставке: бороду брить и по миру не ходить), а брал только то, что доброхотными гражданами предлагалось.
Помешательство же его выражалось в ежедневном собирании по улицам дров; валялась ли где щепочка, попадалась ли веточка, цурупалок или гнилая палочка – все это Кирюша с аккуратно озабоченной физиономией собирал и бережно, как драгоценный товар, отправлял в торбу. Зная эту страсть, иные граждане вместо хлеба выносили из двора полено дров, что доставляло ему большое удовольствие и вызывало на его физиономии самодовольную улыбку. Не то отношение было Кирилла к уличным, дразнившим его «мужиком» мальчишками: «який ти солдат, коли не нюхав пороху, а крис тілько гоняв цейхаузе!». Не нужно было придумать более тяжкого оскорбления, чем эти слова. Тогда Кирилл бросив дрова и торбу, с пятиэтажной бранью и поднятым кулаком устремлялся вдогонку оскорбителя, которого, казалось, если бы догнал, мог бы убить. Но шустрого мальчика не догонишь… И Кирилл, вернувшись к брошенным дровам, к торбе направлял путь дальше, нарекая своим зычным громовым голосом по адресу шалунов ужасную брань…
Рассказывали, что этот несчастный, будучи на военной службе, совершил какое-то дисциплинарное преступление и был подвергнут прогнанию сквозь строй шпицрутенами, после чего, хотя и отлежался в лазарете, но лишился рассудка, и затем уволен в отставку.
Юродивый Иосиф (Еська)
«Еська» представлял противоположный «Кирюше» тип: высокий, тонкий, с изможденным, но худым телом. Он во время ходьбы по улицам беспрерывно выкрикивал бессвязные (слова): небо и земля, земля и церковь, церковь и вода, вода и т. п. Богомольные старушки почитали его за Христа ради юродивого, уверяя себя и других, что он провидец и способен предсказать общественные бедствия, как войну, пожар, голод и т. д. Он постоянно жил в подвале набожного мещанина Константина Ефимовича…, на углу против собора, где раньше помещалась почтово-телеграфная контора.
Химка
Химуся, как называли его ласкательно, вместо прямого выпрашивания милостыни, сначала предлагал прослушать его пение и только после выполнения своего репертуара протягивал руку за «копеечкой». Впрочем желающих слушать его нескромные по содержанию песни было немного, а если кто слушал, то разве какой-нибудь грубый молодой «парубок» или профессиональный пьяница, вроде известного лебединским старожилам подпольного «адвоката» Егорки Афанасьева, штаб которого для вербовки клиентов постоянно находился в отвратительном кабаке и таком же при нем трактире над «Помойником» (бывший ниже крупоружки и мясных лавок возле заилевшего при городском голове Кононенке гнилом ставке через который протекала речка «Труфанка» с левады соборного священника Николая Ходского).
Упомянутый тут Афанасьев был очень способный парень. Отец его в течение 1840-х и 1850-х гг. состоял почтмейстером в Лебедине и ничто не указывало на то, чтобы происходящий из интеллигентной семьи молодой человек мог дойти до того скотского состояния, в каком я после 20-летнего отсутствия из Лебедина застал его в 1898 г., когда переехал на службу в Лебединскую уездную больницу.
Продолжение далее…
«И.П. Рожевецкий «Материалы к истории г. Лебедина (Лебедин в 1860 – е годы)», 1929 год, составитель А.Парамонов, Харьковский частный музей город ской усадьбы, Харьков, 2007
