И.П. Рожевецкий: Народное образование

0
1006

НАРОДНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

До открытия Земских учреждений, т.е. до 1864 г. в Лебединском уезде народных сельских школ не существовало, если не считать имевшихся в то время школ в с. Межириче и Ворожбе.  Но эти школы обязаны были  своим бытием тому обстоятельству, что население этих сел, числясь государственными крестьянами, сыздавна состояло в прямом и непосредственном ведении Харьковской палаты Государственных имуществ, которая, по имевшейся у ней тенденции, и старалась открывать и поддерживать школы для принадлежащих казне государственных крестьян.

Школа в с. Межирич. Фото 1910-е гг.

В помещичьих же селах во всем уезде никаких школ не было. Кроме этого в Лебедине существовало 3-х классное уездное училище и при нем в виде приготовительного класса, училище приходское, действовавшее по уставу 1828 г. Другое такого же типа училище имелось еще в заштатном городе Недригайлове. Упомяну тут же, что 1868 г. в Лебедине на средства только что возникшего Лебединского земства открыто училище для девочек, помещавшееся рядом с уездным училищем, в принадлежавших тогда Федору Прокоповичу Ильченку трех домах, там, где теперь летний театр и Петровский сад. Училище это по «Уставу 1871 г. и женских средних учебных заведениях», переименовано в Лебединскую женскую прогимназию и первой начальницей ее была немка Блюмель. По словам некоторых старожилов и имеющихся у меня письменных данных  в 30-40-х гг. ХІХ века существовали еще школы в селах Терны и Михайловка, но ко времени освобождения крестьян от помещичьей  власти. В 1861 г. школы были закрыты. Помещикам, лишившимся дарового крепостного труда, было не до школ.

Здание лебединской прогимназии, фото начала ХХ века

Таким образом, в то время, вследствие недостатка школ, тех, кто хотел выучиться хотя бы церковной грамоте определялся на выучку к церковным причетникам – дьячкам и пономарям, которые будучи бедными, за непритязательное натуральное вознаграждение (за хлеб и сало) охотно брались обучать детей чтению церковной печати, и нужно сказать правду: многие учившиеся у таких своеобразных учителей «учні» выходили основательными начетчиками и знатоками церковного устава, служа в глазах родителей наилучшей аттестацией искусства такого рода педагогов. Надо сказать еще и то, что так как средних учебных заведений – гимназий – в уездных городах тогда не существовало, а потребность хотя бы в элементарном образовании удовлетворялась уездным училищем, предоставлявшим окончившим в нем курс права государственной службы, то неудивительно, что последнее всегда переполнялось детьми привилегированных классов – дворян, духовных, чиновников и купцов, а для мещан и крестьян было недоступно. Только после открытия в начале 1870-х гг. гимназий в Сумах и Ахтырке привилегированные элементы отхлынули и уездное училище стало постепенно наполняться детьми «податных сословий».

Лебединское 3-х классное уездное училище, фото 1910-е гг.
Похвальный лист лебединского уездного училища

Не лишним будет сказать тут о дьячковом способе обучения грамоте, применявшемся, между прочим и в  Межиричском приходском сельском училище. В означенную эпоху (в 1850-х гг.), во-первых, о звуковом способе обучения чтению не было никакого понятия и общераспространенный на этот предмет способ был «буквоскладательный», а во-вторых, характер учебных книг состоял из книг церковных – «Псалтыря», «Часослова», «Евангелия», на чтение которых и вырабатывался механизм чтения, причем самой мучительной и ненавистной для тогдашних школьников книгой являлся «Букварь», своими надстрочными «титлами» доводивших детей до состояния полной апатии и отупения. В чем же, примерно, заключался буквослагательный способ обучения? А вот в чем: каждый, посаженный  ли у дьячка за столом или в училище за партой, школяр вооружался сделанной из вениковой нехворощи  или гусиного пера указкой  (без указки школяр – что косарь без косы), клали перед ним «грамотку – букварь» и указывая ему первую букву А рекомендовали назвать ее – «аз», Б – «буки»,  В – «веди», Г – «глаголь», Д – «добро», Ж – «живете» и т. д. После изучения таким способом азбучного алфавита, на что требовалось немало времени, приступали к изучению «складов» т.е. к слиянию согласных с гласными.

Выпускницы лебединской женской гимназии, фото 1910 г.
Выпускницы лебединской женской гимназии, фото 1910 г.

Так, например, для того,  чтобы сложить букву «б» с «а» требовалось  произношение: буки аз – ба, веди аз – ва, глагол аз – га, добро аз – да, како аз – ка, люди аз – ла, мыслете аз – ма, наги аз – на, покой аз – па, ырцы аз – ра; слоги же с двумя согласными – «бра», «вра», «гра» или «брю», «врю», «грю», «бря», «вря», «гря» выговаривались: «буки – ырцы – аз» – бра, «веди – ырцы – у – вру», «глаголь – ырцы – у – гру» и т. д.  За сим, когда учитель находил, что усвоение  учеником «азбуки» и «складов» достигнуто, – приступали к чтению церковно-славянских «божественных» слов под условными вверху знаками и называвшимися «титло», «словотитло», «добротитло», например, Ангел, Ангельский, Архангел, Архангельский, но печатались они сокращенно: Англ, Англский, Архнгельский, Бгъ, Хрстос, Два. Читать же подобалось так: Аз – нам глаголь – люди – ер /титло/ – Ангел, слово Бог или Христос: хер – ырцы – твердо – он – ер /слово титло/ – получалось Христос, Два – добро – веди – аз /титло/ – Дева и т.д.

Церковно-приходская школа при церкви Троицы в Лебедине, фото 1910-е гг.

Я живо помню, как бывало у многих школяров, при чтении этой галиматьи язык отказывался служить и они обливаясь «кровавым потом» и тыкая  «указкой», точно в бреду, болтали всякую несуразицу, сопровождавшуюся щелчками и «березовой кашей» тут же сидевшего урок батюшки (учителя). После только что приведеного легко понять, насколько в ту отдаленную епоху «корень ученья был горек» и сладкий плод его недосягаем для маленьких школьников.

В дореформенных для государственных крестьян школах (в Межириче, например) занятия требовалось вести целый день – от 9 до 12 часов чтение, а после 2-х часового перерва на обед занимались чистописанием и арифметикой, причем каждому ученику давалась изданная департаментом министерства народного просвещения в 20-30-х гг. (начала ХІХ века) пропись для копирования. Прописи те интересны тем, что текст каждой страницы их выражал религиозно-политическую мораль, которая, запечатлеваясь на всю жизнь в памяти учащихся, могла, по-мнению сочинителей прописей, сделать учащееся юношество истинными верноподданными «Царя и Отечества». Вот несколько взятих для примера из старинной прописи образцов вразумительной морали:

Выпускницы лебединской женской гимназии, фото 1908 г.
  1. Бойся Бога, повинуйся Царю и уважай начальника; Служи Государю верою и правдою».
  2. «От Царя поставлено начальство, уважай и слушайся, что оно приказывает, даже если бы ты иногда и не смекнул за чем то, а не другое приказывается. Эта мораль предписывает, что если начальство велит убить отца и мать, то не рассуждай и делай то «что начальство приказывает».
  3. «Не завидуй ни старикам, ни сильным, ни богатым – им часто бывет грустнее и тяжелее, чем бедняку».
  4. «Истинный способ быть богатым состоит в уменьшении наших желаний». Эта мораль из курьезнейших: чем, дескать, ты беднее, чем меньше будешь предьявлять к жизни для удовлетворения своих насущных нужд и потребностей  требований – тем с большей уверенностью будешь чувствовать себя богатым.
  5. «Бедность бывает от праздности». Выходит, что крестьяне потому были бедны, что вели праздность. А помещик, много он работал … бедный… но я думал, что этих примеров вполне достаточно, чтобы видеть всю гнусность и подтасованность нравоучений, направленных, конечно, к тому чтобы держать народ в умственном застое и невежестве, на чем тогда деспоты и строили свое господство.
Первый выпуск Лебединской мужской гимназии. В центре – директор гимназии М.Е. Степанов. Фото 1913 г.
4-й класс лебединской мужской гимназии, фото 1907 г.

Какие же принимались педагогами меры воздействия на нравственность и успешность в учении учащихся? Вернейшим и самым радикальным средством исправления во всех случаях признавалась только розга, которая даже после уничтожения крепостного права, т.е. после 19 февраля 1861 г., как панацея и как исправительное средство, работала во всю, причем, пороли не только солдат, «свободных граждан» крестьян или школьников, но пороли и учащихся в привилегированных учебных заведениях – кадетских корпусах и гимназиях, несмотря на то, что в последних в те времена обучались исключительно дворяне. Кроме розог, излюбленным  у педагогов того времени орудием наказания служила линейка, которою збивали ладони учащихся до того, что они опухали и ученик в течении нескольких дней лишался способности владеть руками;  другие учителя любили драть за уши и волосы и только редкие из них по своей относительной гуманности ограничивались ограничивались оставленим «без обеда» или ставили с книжкой в руках на «колени», что считалось самым легким наказаним; впрочем «дьячки», занимавшиеся обучением церковно-славянской грамоте и это наказание ображали в истязание, ставя школьников голыми коленями на гречку.

Для полноты только что сказанного добавлю, что в уездных 3 – х классных училищах министерства народного просвещения, служивих рассадниками мелких уездных чиновников (почтово-казначейських, полицейских и т. п.), в каждом  классе на двух противоположных стенах висели две доски – красная и черная, причем на первой напечатано было: «За добронравиеи прилежание к наукам ученики (такого то класса)», а на черной: «за худое поведение и ленность». Назначение этих досок заключалось в том, что получившие в течении месяца по всем предметам четверки и пятерки записувались на красную,  несчастливцы же с единицами на черную доску, с отводом последних в «геенну огненную» (в комнату служителя), откуда в конце каждого месяца раздавались плач и скрежет зубов… И все это сопровождалось торжественным чтением в каждом классе «протокола» постановления Совета и присутствием всегда педагогического «ареопага».

Продолжение далее…

«И.П. Рожевецкий «Материалы к истории г. Лебедина (Лебедин в 1860 – е годы)» составитель А.Парамонов, Харьковский частный музей город ской усадьбы, Харьков, 2007

НАПИСАТИ ВІДПОВІДЬ

Будь ласка, введіть ваш коментар!
Будь ласка, введіть ваше ім'я тут