ХАТЫ
В старину избы в Лебедине складывались из толстых сосновых пластин с прорезанными в стенах «хаты» четырьмя маленькими, едва пропускавшими солнечный свет, отверстиями для окон. Причём, сами окна продольных растворок, как это делают теперь, не имели, а нижняя часть оконца поднималась (поперечно) вверх и поддерживалась специально для того имевшейся палочкой.
Внутреннее расположение было до чрезвычайности простое и незатейливое, так: 1-е холодные без потолка сени, 2-е, с левой стороны комора, где складывалась запасная и праздничная одежа и стояла «размалеванная квитка», «скрыня» и 3-е, дверь с правой стороны вела в «хату», т.е комнату – вот и все внутреннее устройство.
Такого типа хату я осматривал на Кобище в 1927 г., в проулке, против восточной стены Воскресенской церкви. Хатка эта, вросшая от времени в землю, если она цела и теперь, действительно представляет собой интересный тип постройки прадедов наших. Такой постройке соответствовала и обстановка внутри: как только открывалась дверь в хату, первое, что бросалось – это огромная, занимавшая четвертую часть площади пола, варистая печь, а в задней части последней, в простенке от глухой стены, устраивалась вверху «піч» для сушки зимой зерна, или где престарелые члены семьи – дід и баба – отогревали свои старые кости; тут же рядом с варистой печкой, с левой стороны комнаты, под глухой (северной) стеной устраивался так называемый «піл» (по-русски полати) служивший общей для всей семьи кроватью, где всегда лежали подушки, рядна, разные постельные принадлежности, а то иногда тут же висели и «колыска» с «дитинкою»; от входных дверей, вдоль стены, до красного угла стояла узкая длинная лавка (скамья) для сиденья, такая же лавка шла под поперечной стеной хаты, а перед ними «cтіл для обіда».
Напротив печи, в углу, красовался висячий шкафик для посуды с «горілкою» и проч., а внизу на лавци горшки и миски. В таких хатах кирпичных труб не могло быть и вместо их оставили сплетенные из хвороста и обмазанные глиной «бовдуры»: в этот заменявший трубу «бовдур» из печи проводился дымоход, причем устройство его было настолько примитивно, что во время топки нередко искры показывались наружу, что разумеется, не могло не вызывать частых и опустошительных пожаров, которые больше всего возникали на Кобище, где описанные мною типы построек были господствующими.
Скажу несколько слов о внутренем украшении стен хаты (т.е. комнаты), а украшения те были в большом ходу. Благо, на базарных и на ярмарках нужного для украшения товара было сколько угодно, и поставщиками его являлись то книготорговцы, то разъезжавшие по ярмаркам великорусские торговцы посудой, гармониями и т.п. Во первых, главная красная стена и угол от множества развешанных на них образов и икон схожы были на небольшой иконостас с висячими перед ними (если « багато богив») двумя лампадками и с летающими, сделанными из цветной папиросной бумаги и привязанными на тоненькой ниточке к потолку, голубями. И каких только святых тут не было: и Троица, и Всевидящее око, и Иван-воин, и Георгий Победоносец, поражающий оружием страшного дракона и для назидания и вразумления грешников тут же на особом видном месте стены Страшный суд, где имевших неосторожность попасть туда, жарили на сковородках…
Продольная же, от порога к красному углу, стена вся сплошь украшалась или была завешена лубочными батальонного содержания картинками: тут русский солдат под начальством фельдмаршала князя Кутузова поражает отступавшего от Москвы в 1812 г. француза, там кавказский главнокомандующий князь Воронцов сечет черкесов, в третьем месте старый солдат прощает француза, англичанина, турка и сардинца (коалиция 1855 г.) великолепным русским «грибом», приговаривая «кушайте, друзья, будете вы знать, как съели гриб у нас» (намек на осаду Севастополя в 1854-55 годах). (Символическое значение картины таково: солдат олицетворял Россию, гриб – Севастополь – крепость в войну 1854 – 1855 гг. и то, что стоявшим возле гриба турку, французу, англичанину и сардинцу представлялось грызть его по микроскопическому кусочку, – символизировало те неимоверные трудности, которые неприятели встретили во время 11 месячной осады города, когда каждый взятый ими шаг подступа к Малахову кургану (т.е. к крепости) окупался ценою потери сотен и тысяч человеческих жизней).
Такой же интерес проявлялся к изображающей всех государей Европы картине, где не забыты были ни Римский папа Пий ІХ, ни турецкий султан Меджид, а появившиеся в 1866 г. портреты Осипа Ивановича Комисарова-Костромского раскупались нарасхват. Но кто такой Комисаров? – спросит читатель – это плотник, крестьянин Костромской губернии, сезонный рабочий в тогдашнем Петербурге, спасший будто бы царя Александра ІІ.
О подвиге Комисарова в свое время рассказано, что 4 апреля 1866 г. в понедельник, на провода, в гулявшего в Летнем саду царя сделан выстрел Каракозовым, но что благодаря Комисарову, толкнувшему в момент выстрела руку стрелявшему, пуля прошла мимо цели и царь остался жив. Так ли это было или правительство спровоцировало случай в своих видах, трудно сказать. Одно только несомненно, что Осип Иванов и Елизавета Ивановна Комисаровы-Костромские тогда же возведены были в потомственное дворянство, а Осип Иванович – в камер-юнкера. К нему были приставлены учителя и гувернантки для обучения грамоте, и в довершение излитых на них сказочных «милостей», даже местожительство их было определено в Зимнем дворце, словом, зажил Осип Иванович с царем по царски, а сколько было по этому поводу манифестаций и молебнов, колокольных звонов, крестных ходов, проповедей, речей – не перечесть. Стрелявший в царя Каракозов – студент, друг известного нашего писателя-революционера Николая Гавриловича Чернышевского, находившегося тогда в ссылке в Сибири, должен был выполнить задание Революционного Комитета, вот он и стрелял, но неудачно: его тогда же арестовали и, отданный в руки Муравьева-Виленского (бегемота, как назвала его история) через несколько дней следствия погиб.
После сделанного мною отступления от описания строившихся в старину «хат», остается сказать, что и в области строительства жили, как и в других областях народной жизни, прогресс шагнул вперед далеко. И каждый, не исключая бедняка, всеми силами стремился к обеспечению себе более просторным и удобным домом, могущим удовлетворить запросам современной, более культурной жизни.
Продолжение далее…
«И.П. Рожевецкий «Материалы к истории г. Лебедина (Лебедин в 1860 – е годы)» составитель А.Парамонов, Харьковский частный музей город ской усадьбы, Харьков, 2007