БОРИС КУЗЬМИЧ РУДНЄВ
16.02.43 г. Еще вчера не было никаких признаков эвакуации. Работали все учреждения, несмотря на то, что накануне было большое столкновение под Лебедином, кажется в Бишкине, Гарбузивке и Ревках, в результате которого было убито 15 немцев. Хоронили их в том же злополучном месте возле Городской управы (бывшего Райисполкома, бывшей земской управы). Подробно и точно я еще не знаю об этом столкновении, на похоронах не был.
Сейчас уже происходит эвакуация. Услышав в часов 8 утра ружейные частные выстрелы, я с Линой (моей супругой) поспешил в город, чтобы узнать об участи Музея. Подойдя к парковому мосту, увидели идущих и бегущих навстречу толпы. От них узнали, что ведут колонны пленных из Сум и выстрелами отгоняют подходящую публику. Колонна остановилась около бывшей сберкассы и было неизвестно куда они пойдут по Михайловской ли улице на Ромны или по Будыльской на Гадяч. Около часу пришлось ожидать, пока выяснилось, что пленных повели по Будыльской улице. Подходя к базарной площади, издали видны были проходящие ряды пленных. Когда выяснилось, что можно пройти в город, отправились к музею. На каждом углу стояли группы жителей, обсуждающих происходящее. Впереди на Сумской улице был виден дым от пожара. Это горела первая школа. Пламя выбивалось из окон второго этажа, которое никто не тушил и было видно, что к концу дня от него останутся одни стены.
Неподалеку от Вознесенской церкви горело здание бывшей районной библиотеки, в которой помещалась немецкая комендатура. Путь до музея показался вечностью. Музей пока цел. Надолго ли? Захватив несколько этюдов Васильковского и фарфора, стали собираться идти домой. В это время раздался сильный взрыв. Это был взорван отель на Сумской ул. Проходя мимо комендатуры с грустью увидел выгорающее внутри здание бывшей библиотеки. Ни стекол, ни рам уже не было. Языки пламени перебегали по рамам окон.
17.02.43 г. Догорает бывшая женская гимназия. С утра проклятые бабы и подростки кинулись грабить продукты. В сарае, на Сумской ул., где Райспоживспилка оказалось 4 трупа немцев. Они были, конечно, раздеты местными и за это возможны массовые репрессии в городе. Видел на столбах несколько воззваний к гражданам, писанных от руки печатными буквами. В воззвании предупреждались жители о том, чтобы берегли здания, не давали немцам продуктов и не верили в то, что Красная армия расстреливает граждан. С разрешения немцев, весь город кинулся на «Заготзерно» разбирать все то, что туда навезли колхозы. Принес из Музея «Солдатку» и немного фарфора.
18.02.43 г. Утром пошел с женою в Музей. Принесли домой несколько картин и фарфору. Улица полна едущими с зерном и за зерном. С утра были взрывы со стороны военного городка. Сейчас оттуда поднялся столб синеватого дыма. Горят гаражи и еще что-то. Сейчас исключительно тяжелые минуты. Жена и особенно дочь, настаивают, чтобы ехать с санками за зерном. Я отбиваюсь насколько возможно – ведь это значит принять участие в грабеже. Ни я, ни отец мой, ни брат никогда в жизни этого не делали. Город прямо обезумел. Никак не думал, что такие, например лица как мой сосед Лисянский примет участие в экспедиции на заготзерно.
Появление советской власти в Лебедине произойдет в самые ближайшие дни, для меня это такая же реальность, как и эта бумага, на которой я пишу свой дневник. Вряд ли она оставит безнаказанно такое расхищение зерна, свезенного со всего района, тем более, что там находится и посевной материал. В городе встретился с К.С., зерном он не интересовался, но уже в доме Гурнака наметил пишущую машинку. Иждивенки Рожевских непрерывно возят добычу.
21.02.43 г. Сегодня воскресенье. Прекрасная погода. Пошел в город на базар, подешевели кое-какие продукты. Хорошее пшено 9 руб., яйца вместо 100 руб. – 70. В городе оживление. Расклеено объявление нового коменданта о сдаче оружия. Милиция поместилась недалеко от меня – в доме на Михайловской улице, где в последнее время была кройка и шитье (школа). Подходя к Музею, увидел человек 7 парней возле витрины, где был портрет Гитлера и какие-то приказы бывшей Горуправы. Они хотели разбить витрину, чтобы снять портрет. Я остановил их. Вынес из Музея лом и топор и сказал, чтобы они сняли витрину и отнесли во двор Музея, что они и сделали. Спас два больших стекла, которые необходимы для Музея. Не знаю, как поступить с портретом. Мне кажется, что его следует сохранить для истории, но боюсь некультурности наших граждан, которые могут подумать, что я питаю симпатии к Гитлеру.
22.02. 43 г. С утра слышна где-то канонада. В город еще не ходил. Пошел с Аллой в город. Сразу возле школы, при начале Михайловской улицы увидел толпы народа – это встречали приехавших красноармейцев или партизан. Одеты хотя тепло, но как-то неряшливо. На голове шапки с красными звездами, подпоясаны немецкими ремнями кушаками с «гот мит унс».
В городе вывешено объявление о регистрации бывших полицейских, шуцманов и переводчиков. Через город двигаются какие-то военные части нашей Красной Армии. Они направляются в Ромны. От нескольких лиц узнал, что Харьков уже оставлен немцами. Уходя было подожжено много зданий, а Госпром взорван. Значит Харьков лишился самой интересной группы домов (дом Проектов был сожжен при отступлении в 1941-м году). Когда возвращались из Музея, то видели над городом два немецких самолета. Летели они невысоко и в них начали стрелять из винтовок. Группы людей начали быстро разбегаться. Куда не посмотришь – всюду бегущие люди. Придя домой, застал у нас бедного М.П. Он пришел посоветоваться о том – являться ли ему на регистрацию, т.е. он имел несчастье в январе прошедшего года поступить в полицию. Оттуда, правда, он через месяц ушел, но факт остается фактом – хотя и месяц, но служил. Не думаю, чтобы его за это лишили жизни. Никакого совета я не мог дать ему. Только что началась наша беседа, как германские самолеты снова начали кружить над городом, а затем последовали сильные взрывы. Так продолжалось с полчаса. Бомбы были сброшены где-то в самом городе. После обеда пошел в город узнать цел ли Музей. Еще в сквере увидел идущую навстречу Сосновскую, которая сообщила, что в Музее повылетали стекла. До Музея добрались с приключениями: возле могилы 15 немцев, где какие-то лица снимали крест, Сосновская попала не только под лошадь, а и под сани. По счастью, она отделалась только испугом и ушибом плеча. Придя в Музей занялись починкой стекол, которые пришлось заменить пока фанерой и картоном. Справившись с этим, пошел на Гребенкову улицу посмотреть на результаты бомбардировки. Всюду масса разбитых окон. Во дворе одного дома разрушен сарай, разбросаны трупы кролей, всюду черная земля, смешанная со снегом. За огородами, на самом берегу Ольшанки громадная воронка, метра 2 глубиною и метров 5 в диаметре. На дне вырванной ямы бил родник. Поодаль – другая воронка – поменьше. На Ахтырской улице, недалеко от банка воронка на мостовой. Дом гр. Чирвы, возле этой воронки полуразрушен. Здесь же убитая лошадь. На ул. Середовка тоже большие повреждения. В доме Лобка разрушена крыша, вся солома из нее сброшена на улицу. На этой улице 4 трупа лошадей. У Батютенка выбиты почти все стекла, разрушен сарай и убита 7-ми месячная телка. Жаль, если никто не догадается пустить в продажу конину. Я первый охотно приобрел бы хоть с пуд этого мяса, которого не ем уже давно.
23.02.43 г. Целый день доносились откуда-то взрывы и ружейная перестрелка. После обеда были сброшены с самолета несколько бомб на Ковальской улице. Все это было потому, что двигались в это время части Красной Армии. Сегодня по радио была объявлена мобилизация добровольцев. День очень теплый, чисто весенний.
24.02.43 г. С утра летали самолеты. В полдень были сброшены несколько бомб сзади здания, где был суд. Пролетел очень низко наш, советский самолет.
25.02.43 г. Всю прошлую ночь были слышны передвижения наших войск, которые избегают делать переходы днем. Вчера были расстреляны два пленных немца. Застрелил их на Ахтырской улице какой-то лейтенант. Один из немцев просил не убивать его и показывал пальцами, что у него 4-ро детей, показывал их фотокарточки.
После обеда зашел ко мне ст. л-т. Соколов М.Гр. Он попросил меня показать ему наш Музей, что я с удовольствием исполнил, предупредив, что часть экспонатов спрятана из-за бомбежки. Музей ему очень понравился. Он находит его лучше Тульского. Вечером он пришел ко мне на квартиру посмотреть открытки. Угостили его хорошим молоком и скверным городским хлебом.
26.02.43 г. Вчера с вечера все жители Лебедина приглашались на расчистку Аэродрома к 8-ми утра. Моя жена бегала по соседям найти попутчика, но никто не идет. Другое дело, если бы это идти за зерном либо за мануфактурой.
27.02.43 г. На бывшей Соборной площади наши поставили 4 зенитки, замаскировав их снежными глыбами. Это по всей вероятности, привлечет неприятельские аэропланы. 25 ушел Степан – мой техраб. Вчера был в Лебедине представитель Обкома. Вызвал всех заведующих установ по радио. Я к сожалению этого приглашения не слышал.
28.02.43 г. Сегодня где-то слышна канонада. Залетали 2 самолета, но бомб не бросали. После обстрела из зенитных орудий, они скрылись.
Отнес в Музей этюды Васильковского. Не знаю, где им сохраннее. Сегодня ночью часов в 12 сгорел дом гр. Загнойко К.Ф. Дело обстояло так: какой-то военный в нетрезвом виде стучался по соседям недалеко от нас. У гр. Корчана он подолбил чем-то ворота и фортку т.к. его не впускали. Он ворвался еще в один дом, где начал стрелять в потолок. Затем он направился к гр. Загнойко и там, после ругани и криков, бросил, как утверждают соседи, зажигательную бомбу, в результате чего и сгорел дом. Зенитки с площади свезены.
Продовження наступного тижня…
