БОРИС КУЗЬМИЧ РУДНЄВ
01.12.41 г. Вчера какой-то хулиган бросил камень в немца, который провожал вечером из театра девицу. Камень рассек ему лоб. Немец стрелял из револьвера и, как говорят, ранил нападавшего, который скрылся.
02.12.41 г. Была оцеплена Гребенникова улица и все живущие на ней задержаны. Всех мужчин препроводили к городской управе, отсчитали десятого человека и объявили им, что они будут расстреляны за нападение на немца. Потом этот приговор был отменен и вместо того приговорили к расстрелу 10 коммунистов, арестованных накануне и помещенных в подвал городской управы. Утром, идя в Музей, я встретил шествие на лебединскую Голгофу.
Еще издали были слышны плач и вопли на Сумской улице. Возле аптеки стояла группа, душ 15 с лопатами. Я догадался назначение этих людей. Из двора бывшего Райисполкома показался густой отряд немецких солдат. Внутри его шли 10 человек. Я рассмотрел Жука, Гречениченко, Бескоровайного, Горошка И.В. и Гузенка. С последним обменялся прощальным взглядом. Мне очень жаль его. Я прослужил вместе с ним более 20 лет. Это безобидный человек и прекрасный кузнечный мастер. Я ничем не мог помочь ему. Немецкая военная «машина правосудия» – неумолима. Кроме упомянутых в цепи были Фалько К.В., другой Горошко – директор торгартели, Подгорецкий, Лазуренко. Отведены они были к сосновой посадке в самом конце Червленовской улицы и там расстреляны. Потом была им выкопана общая могила.
03.12.41 г. Евреи должны, согласно приказа коменданта, носить желтую шестиконечную звезду. Еврей, встреченный в городе без звезды, подвергается расстрелу. Ходить по городу они имеют право с 8 до 12 ч. дня. К 10-му января они будут выселены в «одно место». Запахло средневековьем.
05.12.41 г. Повешен еврей Вейнблат. Он был встречен без желтой звезды. Шел он с фронта, и по его словам, не знал об обязательном ношении звезды. Его босые ноги касались земли.
06.12 41 г. Мороз 25 градусов.
07.12.41 г. Освящали престол Николаевской церкви. Данкевич дал свой концерт. Конечно одни украинские песни, хоры.
08.12.41 г. Мороз уменьшился. Сегодня 1 градус холода.
10.12.41 г. Виселица долго не пустует. Снова висит на ней, по этой же причине гр. Юдкевич, также из-за звезды. Лет 30 тому он крестился и женился на лебединской гражданке. Мне передавали, что когда его везли к виселице, то вслед за телегой бежали жена и дети, а он кричал им «прощайте, прощайте!».
Борис Кузьмич Руднєв в художньому музеї (фото грудень 1941 року)
15.12.41 г. Под селом Каменным убит партизанами Д. Давиденко. Я хорошо знал его. Это отличный водопроводчик и слесарь. Он ремонтировал водяное отопление в Музее. Соблазнил его знакомый Бескостый хлебным пайком. Как раз, дня за три перед этим, я беседовал с ним и не рекомендовал ему поступать в полицию, т.к. он всегда имел хороший заработок. На другой же день его вступления в полицию, пришлось ему ехать в Каменное на партизан, где он и сложил свою голову вместе с тремя другими товарищами и одним немцем.
17.12.41 г. Хоронили бедного Давиденка – я видел печальное шествие из окна бывшего Горсовета, где мне пришлось настраивать пианино. Повешен гр. Златоверхий (после наказания розгами, как напечатано в приказе). Повешен за то, что давал пищу и приют партизанам. На этот раз висит в кожухе и капелюхе.
24.12.41 г. Канун немецкого Рождества Христова. Дали к празнику служащим 2 кг муки и 1 кг плохой говядины.
Имел столкновение с неким Эрбеком. Этот прохвост уже поступил переводчиком к немцам. Был он выпивши (натаскал Василевского спирта с вокзала) и приставал из-за того, что мы отказали ему в молоке, т.к. корова перестала доиться. Был известен в городе за поляка, а теперь выдает себя за чеха.
27.12.41г. Заплатили за октябрь, т.к. музей был сохранен от разгрома гражданами.
Сразу похолодало. Сегодня мороз 21 градус. Немцы приостановили своё наступление. Фронт где-то за Харьковом и Белгородом.
1942 год
01.01.42 г. Вот и Новый год. Что он даст Украине? Я полагаю, что война затянется и 1-го января будет так же неопределенно, как и сейчас. Хоронили двух убитых в столкновении с партизанами – полицейского и немца.
02.01.42 г. Мороз 19 градусов. Нужно хлопотать о сене, т.к. нашего запаса не хватит.
03.01.42 г. Сегодня хоронили трех полицейских.
06.01.42 г. Потеплело. Сегодня -2. Получаем пока 1 кг хлеба, но идут слухи что норма будет сильно урезана (уменьшена).
07.01.42 г. Мороз -9.
08.01.42 г. Снова мороз -22.
18.01.42 г. Был из Харькова некто Фоменко и передал письмо от Чернышевых. Пишет, что Харьков сильно разрушен.
19.01.42 г. Мороз -14. Ходил на Йордань посмотреть сделанный изо льда крест, аналой с евангелием и др. Было очень много молящихся, а еще больше глазеющих.
20.01.42 г. Занятий в школах не было, т.к. мороз 26 градусов.
21.01.42 г. Заезжала Пр. Ал. Она хлопочет, чтобы брат ее Павел Ал. Соловьев добрался до Лебедина. Мороз -18.
22.01.42 г. Снова похолодало. Мороз -30. Ночью, говорят, было 36. Поздно вечером проходили мимо Музея какие-то нем. Военные части. На площади делали перекличку. Мороз -29 градусов.
24.01.42 г. Из Харькова прислал отчаянное письмо Иван Петрович – мой зять.
25.01.42 г. Снова холод. Сегодня мороз 30 градусов.
28.01.42 г. Повешен Фил. Феокт.
10.02.42 г. Окончились морозы. Вчера было 0 градусов. Ухудшилось положение с хлебом. Стали давать по 300 гр. мне и по 150 гр. членам семьи. Возникли очереди и беспорядок. Позавчера в Музей приходил комендант города Фольман со своим адъютантом В.В. Майером. Они же вечером зашли ко мне на квартиру, думая найти у меня немецкие журналы. Журналов у меня не было. Странное, вероятно, впечатление произвела на них моя скромная квартира – по случаю холодов и недостатка топлива мы сбились в две комнатки. Странно было видеть среди моей более чем скромной обстановки – двух блестящих германских офицеров.
14.02.42 г. В моем дневнике большой пропуск. После Златоверхого было повешено ряд лиц: какой-то бывший военный с двойной фамилией, кажется Юскевич-Феоктистов. Он просил не лишать его жизни, обещая указать на некоторых партизан, но в последнюю минуту перед петлей проявил большое мужество сказав глазеющим на его повешение: «Погибаю за Л. Ст.».
Повешение производится так: подъезжает телега или сани с приговоренным под самую виселицу и т.к. некоторые из повешенных раньше почти ерзали ногами по земле, то подставлялся на телегу еще табурет и на него по приказу становился приговоренный. Тут же влезал и палач (эту «почетную» обязанность выполнял какой-то местный полицейский, очевидно садист). Полицейский прилаживал петлю и спрыгивал с табуретки. Лошадь трогалась и приговоренный качался в воздухе. Кто-нибудь из полицейских (дергал) «для верности» повешенного и все было кончено. Смерть, говорят, наступала сразу – два, три движения пробегали по рукам. Руки были связаны назад у двух – у девицы и еще у кого-то. После Юскевича-Феоктистова был расстрелян какой-то еврей из Харькова и повешен гр. Крамаренко, дававший приют какой-то еврейке, которая и выдала его.
В последнем случае была какая-то романтическая, односторонняя подкладка. Женщина обещала быть ему женой.
Продовження наступного тижня…
