Как известно, русское правительство признавало Гетьманщину неразделимою частью Русского государства и потому не сочуствовало избранию гетманов. Уже Петр затягивал избрания гетмана после смерти Скоропадского, и Полуботок был наказным гетманом, то есть исполняя обязанности гетмана по назначению. Впрочем делалось исключение, если в Петербурге гетманским титулом хотели наградить какого-либо фаворита – таким гетманом был Кирилл Разумовский, гетманский универсал которого имеется в архиве графа Капниста. В этом документе граф Разумовский именуется так: «Малой России обоих сторон Днепра и войск запорожских гетманов, действительный камергер, президент Академии наук, лейб-гвардии Измайловского полка подполковник и кавалер орденов — Александра Невского, польского Белого Орла и Голштинского Святой Анны. Этим универсалом, по ходатайству Василия Андреевича Полуботка, внука наказного гетмана Полуботка, проситель за заслуги предков возводится в звание бунчукового товарища. Универсал дан в Глухове в 1751 году и имеет собственноручную подпись: «Гетман К. Разумовский».
Большинство гетманских универсалов относится к Леонтию и к его сыну Павлу Полуботкам. Наибольший интерес для нас представляли бы бумаги самого наказного гетмана Павла Полуботка, но из его личных документов сохранилось только собственноручное духовное завещание, писанное в 1721 году, с припиской, сделанной 5 июня 1723 года. За неделю пред роковой для него поездкой в Петербург. Завещание писано на одной стороне листа. Оно начинается так: «Якову для подарков и для прочаго рибиранья и тому ж акту веселномуповинно пять тысяч из суммы моей оставляю быти и сукна против Андреевых сукон справившиеся. Так не может быть начато духовное завещание, следовательно известен только конец завещания. Может быть начало, т. е. первый лист завещания сохранился в архиве графа Капниста, но пока не отыскан.
Леонтий Полуботок (ЛГХМ) 
Павел Полуботок
Эта приписка сделана нервным неразборчивым почерком: очевидно, Полуботок в это время был очень в сильном нервном возбуждении. Обращает внимание подпись в духовном завещании: «Его Царского Пресветлого Величества Войска Запорожского полковник Черниговский Павел Полуботок рукою власною». На основании последних слов можно думать, что Полуботок привык к власти и любил власть: ведь духовное завещание дело частное и для составления его не нужно властной руки, достаточно и обыкновенной.
Другой документ, писанный в 1695 году свидетельствует, что Анастасия Полуботкова, жена Леонтия Полуботка, после смерти своего мужа передала все имущество своему сыну Павлу, оставив себе незначительную часть. В1706 году она постриглась в монахини. Других бумаг, касающихся Леонтия или Павла, в архиве графа Капниста не имеется. Можно с уверенностью сказать, что их вообще нет. Есть известие, что домовая служанка Полуботок сожгла все его письма как только было получено известие об аресте Павла Леонтьевича. Правда, существует предание, что наиболее ценные вещи и бумаги были спрятаны в селе Михайловке в погребе (этот погреб и теперь цел). Но есть полное основание думать, что наказной гетман, как увидим ниже, был заинтересован в уничтожении своего личного архива и его жена прятала не бумаги, а ценные вещи.
Когда Полуботок был арестован, все его имущество было описано и подлежало конфискации. Но царь всего на 40 дней пережил Полуботка (Полуботок скончался 18 декабря 1724 г., а Петр 28 января 1725 г.). Императрица Екатерина І освободила заключенных сотоварищей Полуботка и не подвергла их никакому наказанию. Вдове Полуботка Анне Романовне и детям отдано было их имущество. Катастрофа с наказным гетманом Павлом Полуботком не принесла его потомкам никакого вреда, скорее была для них полезна: материально обеспеченные, с ореолом мученичества их предка, они возбуждали всеобщую симпатию как южнорусской так и петербургской аристократии.
Впрочем, род Полуботков по мужской линии скоро прекратился, но по женской продолжает существовать. У наказного гетмана Павла Полуботка было два сына — Андрей и Яков. У Якова (женат на Анастасии Леонтович) был сын Семен. Дочь Семена Софья была замужем за Милорадовичем (ум. 1773 г.). Другой сын наказного гетмана Андрей Павлович был женат на Кондратьевой, дочери Сумского войскового полковника. Андрей не имел потомства по мужской линии. Мы отметим ту нисходящую линию потомков Полуботка, представителями которой в настоящее время являются графы Капнисты, архивом которых мы пользовались.
Портрет Якова Полуботка 
Портрет Андрея Полуботка
Дочь Андрея Павловича Полуботка Прасковья Андреевна была замужем за бригадиром Александром Коробовским, их единственная дочь Александра была дважды замужем: сначала за генерал-майором Андреем Григорьевичем Иваненком, потомком гетмана Самойловича, а потом, после его смерти, за князем Алексеем Николаевичем Долгоруким. Марья Андреевна, дочь Иваненка и Александры Александровны вышла замуж за подполковника Белуху-Кохановского, а их дочь Ульяна Дмитриевна — за графа Алексея Васильевича Капниста, сын которой Василий Алексеевич в настоящее время является владельцем села Михайловка.
Портрет Олександра Коробовского 
Портрет Прасковьи Коробовской (Полуботок)
Архив графа Капниста дает возможность составить довольно полное представление о высшем слое южно-русского общества XVIII и начале ХІХ столетий, об его интеллектуальном развитии и материальном состоянии, особенно относительно последнего. Дворянство XVIII в., заключая браки своих детей, имело обыкновение составлять реестр всего приданого. Этот обычай теперь почти вышел из употребления, но прежде он, как оказывается, был общераспространенным не только у купцов, но и дворян. Один экземпляр реестра имущества передавался зятю, другой же оставлял у себя отец, предварительно заставив зятя расписаться в получении приданого. Так сделал в 1742 г. Андрей Павлович Полуботок, выдавая свою дочь Прасковью за Николая Лесевицкого (овдовев Прасковья Андреевна вышла за Коробовского). Такой реестр имел важное значение: если замужняя дочь умирала бездетной, приданое по описи возвращалось обратно отцу.
Особенно интересен реестр княгини Долгорукой, по первому мужу Иваненко, при замужестве ее дочери от первого мужа, Марии Андреевны за подполковника Белуху-Кохановского, в этом реестре обозначены цены вещам. В реестре на первом месте стоит «кровать со штофом с атласом и с подушками и со всем прибором»… стоимостью 1100 рублей. Одной столовой серебряной посуды дано было на 3367 рублей 75 коп.; чайная серебряная посуда стоила 256 руб. 50 коп.; серебряные ножи и вилки 480 руб. И т. д. В числе разного рода серебряной посуды значится серебряная доска весом 4 фунта 92 золотника по 42 рубля фунт, – стоила доска 208 руб. 20 коп. Карета стоила 1356 руб., серьги бриллиантовые 1500 р. Всего движимости было дано на 20270 руб.40 коп.
Среди купчих, запродажных записей и всякого рода иных житейских дел, видное место занимают судебные дела.
Одно из них занимает несколько сот страниц. Это дело возникло между двумя свояками — бригадиром Коробовским (женат на Прасковье Полуботок, внучке наказного гетмана) и майором Миклашевским (женат был на другой сестре Софье после смерти их шурина Василия Андреевича Полуботка, который умер бездетным в 1784 году). Вообще, судебные дела показывают, что майор Миклашевский любил судиться.
Портрет Ивана Миклашевского 
Портрет Софьи Миклашевской (Полуботок)
Кроме реестров в архиве много духовных завещаний, дел о разделе имущества между детьми после смерти родителей, доверенностей, которые тогда носили название «верующее письмо». Обилие документов всякого рода доказывают, что обладатели села Михайловки сознавали важность сохранения фамильных документов. Правда, значение духовных завещаний, купчих и других того же рода документов само собой понятно. Но некоторые владельцы Михайловки 100 с лишним лет тому назад считали нужным сохранять всю свою деловую и частную корреспонденцию.
Так бригадир Александр Федорович Коробовский (ум. 1784 г.) оставил у себя копии всей своей переписки, не исключая даже «партикулярных» писем. Впрочем, может быть здесь сказался канцелярская привычка старого службиста сохранять копии всех исходящих бумаг. Среди его бумаг есть черновики писем к Забеле, Кондратьеву, губернатору Карову, преосвещенному Агееву Болоградскому, князю Василию Васильевичу Долгорукому, графу Румянцеву-Задунайскому и проч. Письма Коробовского отличались замысловатой витиеватостью. Приводим одно письмо бригадира Александра Коробовского к графу Румянцеву-Задунайскому, сохраняя правописание подлинника.
«Светлейший граф Милостивый г-дрь. Отверстая путь милосердия, проистекающего единственно от врожденного к тому великодушию вашего сиятельства прибегающим вьблагопризрение, подаеть смелость и мне последовать с нижайшею моею прозбою утруждающего вашего сиятельства в нижеследующем: подноситель сего мой сын, служить гвардии семеновского полку каптенармусом, который отьпущен быль вдомовой отьпускь на годь до будущего «781» года, и какь оной приближается то и следует явится ему в полкь; въ разсужении жь обременяющей меня старости и дряхлости недопускаеть случай ево отпустить; имевь одного толко сына которого видя при себе нахожу некоторое еще силь моихь подкрепление и боюсь чтобы при последних днях жизни моей не лишится того удовольствия;
Ваше сиятельство какь сродня оказываеть милости некоторые открините и сего подносящего исчисла ползующихся оными удостоением писменного вашего сиятельства о немь рекомендациею, к тому благоусмотреть изволите о пожалованя ево вь сержанский чинь и о уволнении еще воть пескь; для вашего сиятельства всевозможное благотворение конешно сделать неотринутся, а я при старости моей равно и сынь мой получа такую награду для прославления имени вашего сиятельства погробь мой наичуствительнымь останусь.
Благодарникомь пребывая вь глубочайшимь почитаниемь навсегда Вашего сиятельства сепокор С.А.К. Послано Миколаемь Александровичемь ноября 26 числа 1780 году».
Конечно, среди нескольких тысяч бумаг многое не имеет ценности: но многие документы могут иметь важное значение для уяснения бытовых и экономических условий местного населения. В этом отношении ценны и приходо-расходные книги и всякого рода хозяйственные записи, имеющиеся в огромном количестве. Прибавим к этому, что графы Капнисты состояли в дружеских или родственных отношениях с петербурской аристократией ХІХ века, результатом чего была обширная переписка, в большинстве случаев сохранившаяся. Конечно, этот обширный материал может быть использован нескоро.
Коснувшись в общих чертах архива графа В.А. Капниста, мы несколько подробнее остановимся на двух исторических памятниках. Один из них имеет непосредственное отношение к личности наказного гетмана Полуботка, а другой относится к истории русской изящной литературы – это мемуары и другие бумаги известного поэта, певца Екатерины Великой, Гавриила Романовича Державина. Мемуары заключаются в 30-ти тетрадях на 695 страницах прочной синей бумаги и озаглавлены: «Выписка из известных всем происшествий и подлинных дел, заключающая в себе жизнь Гавриила Романовича Державина». Начало такое: «Отделение 1. С рождения его и воспитания по вступление в службу. Бывший стат-секретарь при императрице Екатерине Второй, сенатор и комерц-коллегии президент, потом при Императоре Павле Верховного Совета…». К сожалению, конца мемуаров нет: они обрываются на описании командировки Державина в 1800 году в Белоруссию. Записки Державина изданы в первый раз в 1860 году. Во всем ли рукопись сходна с напечатанным текстом, пока сказать не можем.
Там же, среди бумаг Державина есть начало другой, краткой биографии его, составленной им же самим. Впрочем, это скорее послужной список Державина, так на главное внимание обращено на служебную деятельность, с хронологическими указаниями назначений и наград. Записки прерываются на самом интересном месте, где Державин говорит о своих литературных склонностях и занятиях. Этот отрывок с поправками самого Державина, а другой представляет из себя деловой список, но также с поправками. Кроме того, имеется хронологическая роспись сочинений «его высокопр. Г.Р. Державина», это подготовительные материалы к полному изданию сочинений Державина, куда должны были, кроме стихотворных, войти и его прозаические сочинения, речи и др.
Бумаги Державина оказались в архиве графа А.В. Капниста по следующей причине. Державин и Василий Васильевич Капнист, дед графа Василия Алексеевича Капниста были свояки: Державин во втором браке был женат на Екатерине Дьяковой, а Капнист — на ея сестре Александре. Среди множества различного рода документов архива графа В.А. Капниста обращает внимание на себя грамота венецианского дожа Алоизиуса Моцениго, данная 17 января 1702 г.; это диплом на графское достоинство Стомателло Капнисси за отличные подвиги во время войны с турками. Грамота на латинском языке с серебрянной печатью. Внук Стомателло Петр Капнисси в 1711 г. переселился в Россию. Сын его Василий поступил на русскую службу и применительно к русскому языку стал называться Капнистом. Графский титул присвоен в России в 1875 году.
Другой памятник носит название: «опись по повелению Государеву всему Павла Полуботка имению». Опись сделана была в 1723 и 1724 гг. после ареста Полуботка; опись имущества написана на 53 листах плотной бумаги; при ней, в виде приложения, имеется подробная опись сотням лошадей, на 46 листах. Этот памятник в высшей степени важен для выяснения многих сторон личности Полуботка; не говоря уже о том, что опись содержит подробнейший перечень имущества Полуботка, оно свидетельствует о его семейных отношениях, бережливости и проч. На основании описи можем судить, как отнеслась администрация к наложению ареста на Полуботково имущество…
Из описи видно, что Павел Полуботок владел огромным имуществом. Жил он обыкновенно в Чернигове за рекою Стрижнем в каменных палатах подле которых были расположены другие постройки. Палаты по обычаю того времени были украшены иконами в драгоценных ризах. Золотых цепей, жемчужных нитей, кубков, чарок, кружек и т. п. Одних золотых перстней с драгоценными камнями было 20. В двух сундуках было серебряных вещей весом 4 п. 9 три четвертых фунта. В описании имущества Полуботка показано 50 /30 / разноцветных кафтанов, 21 женский кунтуш, 36 кусков парчи, атласу и штофной материи, множество разнообразного платья, мехов, оружия и конской сбруи, оправленной серебром, ковром и т. п.
В описи показаны три коляски, 7 карет, обитых разноцветным сукном, некоторые кареты были вызолочены. Огромный запас водок, наливок, настоек и т. д.
Одним словом, у Полуботка был не дом, а полная чаша; всего было в изобилии. Но денег в описи показано мало; всего только 2 сундука звонких монеток: мелких денег 84 мешка, в каждом мешке по 200 р. Ефимков 24 мешка, в каждом мешке по 200 ефимков (ефимком назывались иностранные монеты, бывшие у нас в обращении, преимущественно талеры; в оных же сундуках червоных 1700).
Это слишком незначительная сумма для богатейшего человека своего времени, который мог содержать при себе целый «двор» т. е. жить с царственной роскошью. Мазепа, не жалевший денег на постройку церквей, всетаки оставил огромное состояние. Многое досталось Петру, но не мало унес с собой Мазепа за границу: так как в Турции, Мазепа дал Карлу ХІІ взаймы 240 000 талеров (конечно без отдачи), а после смерти Мазепы, при нем было найдено 160 000 червонцев, кроме серебряной утвари и разных украшений.
Вот эта-то незначительность суммы и дает повод думать, что Полуботок куда-то припрятал свою ценную движимость. Правда, существует предание, что по получении известия об аресте Полуботка, его жена Анна Романовна припрятала наиболее ценные вещи в селе Михайловке в погребе.
Продовження далі…
